Любовь проверяется временем и несгибаемый в своей надежде Флорентино Ариса доказал это на деле. При чтении романа (в этом году минуло 30 лет со дня публикации) мне постоянно приходил на память "Гранатовый браслет", где скромный чиновник Желтков, однажды увидев на цирковом представлении замужнюю княгиню Веру, так сильно и бескорыстно её полюбил, что несколько лет подряд писал к ней анонимные любовные письма. Все мы помним, что, когда его вычислили и потребовали прекратить дискредитировать замужнюю даму, Желтков спасовал и застрелился. "Слабак!" - подумал Маркес и написал "Любовь во время холеры", поместив своего главного героя Флорентино Арису примерно в такую же ситуацию. Только зачем стреляться, подумал Ариса, если можно дождаться момента, когда муж умрёт сам? Пусть даже придётся ждать всю жизнь.
Пока что рановато мне делать обобщения о творчестве Маркеса - я у него прочитал только два романа, - но одно могу сказать точно: если вы еще не знакомы с его крупными формами, но планируете, то не спешите накидываться на легендарные "Сто лет одиночества". Не потому, что он слабее других романов, как раз напротив: потому что он слишком мощный и требует довольно большого читательского усилия. Для оптимальной акклиматизации к столь самобытной, невероятно плотной и художественно насыщенной прозе, "Любовь во время холеры" в качестве первого знакомства с Маркесом подходит намного лучше. И наоборот: если после "СЛО", вам страшно приступать к Маркесу снова, то, не страшась, беритесь за "Любовь во время холеры" и вы снова не прогадаете. Маркес здесь во всех смыслах верен себе: любой эпизод эффектен и филигранен, каждый абзац сплетен из великолепно ажурных предложений, каждое предложение дышит поэзией, самые сильные эффекты достигаются через верно подмеченные детали, подвластные только большому художнику, а всё произведение, точно по метроному, двигается в одном неспешном темпе, остается в него только правильно войти и будет вам счастье. Здесь Маркес уже не так требователен к читателю: в отличие от "СЛО" здесь всего три главных героя и всего с десятка-полтора второстепенных. Здесь не нужно запоминать безумное количество постоянно сменяющих друг друга персонажей с одинаковыми именами и страшно запутанными семейными узами. Произведение лишено мрачности и вязкости, поджидающих вас в "Осени патриарха" (не читал, но знаю). Оно заряжено мощным положительным зарядом и проносится перед глазами в нескончаемом потоке любви, оптимизма и надежды, а в финале вас снова ждёт стопроцентный катарсис.
Как ни странно, "магического реализма", которого всегда ждут от творчества Маркеса, здесь по сути тоже нет. За весь роман мне бросилась в глаза только пара моментов с элементами "магического": эпизод с чёрной куклой, подаренной Фермине Дасе от анонима, которая изменялась в размерах и эпизод с призраком утопленницы, что машет платком всякому проходящему судну. Маркес очень чётко чувствует тонкую грань между реальностью и фантазией, поэтому так любит на ней дразняще балансировать. Удивительные события романа, его невероятные герои, совершающие неслыханные поступки, лишь граничат с феерией и сказкой, но не пересекают их пределы. Постоянно кажется, что ещё чуть-чуть и роман прорвёт, как плотину, на его страницы хлынут настоящие макондовские чудеса... Однако этого не происходит. Ты постоянно ощущаешь себя свидетелем волшебства, которого по факту нет.
Конечно, сложно поверить в то, что Хувеналь Урбино выучил попугая "говорить по-французски, как академика", "вторить его молитве по латыни" и произносить "несколько избранных цитат из Евангелие". Сложно поверить в то, что затихал лай собак в ночи, когда Флорентино Ариса исполнял серенады для Фермины Дасы. В конце концов, совершенно невозможно поверить в такую невероятно стойкую, отверженную любовь Флорентино Ариса к Фермине Дасе. Но в том-то всё и дело, что это лишь маловероятно, но не невозможно. Маркес доказывает, что мир - это тайник чудес и самая большая их кладезь хранится в человеческом сердце. Безответная любовь Флорентино Арисы не отравило его жизни. Он пронёс её огонь через всю жизнь и вся жизнь была освещена этим огнём, а не выжжена им. Она служила ему маяком, оттуда он черпал свои силы. Его любовь то и дело выплескивается наружу не тупым отчаянием, а солнечным фейерверком, например, когда Ариса помогает писать нерасторопным влюбленным любовные письма или когда пишет канцелярские письма, а они у него выходят, точно любовные. Оно и не удивительно. Ведь он ежеминутно думает о Фермине Дасе, об этом зыбком, всегда удаленном образе, выращенном больше на плодотворной почве идеалистической фантазии.
Еще удивительно как Маркес, не сбиваясь с поэтической интонации, умудряется преподносить читателю малоприятные физиологичные эпизоды и правильно расставлять в них акценты - а Маркес, надо признать, никогда не стыдится физиологии. Мы не морщимся и нам не кажется пошлым, когда Маркес подробно описывает нам близость стариков, от которых "пахнет курятником", когда Фермина Даса занимается изучением пениса Хувеналя Урбино во время их первой близости, когда старый Хувеналь Урбино мочится мимо унитаза и загаживает весь стульчак, когда Флорентино Ариса мучается кишечными спазмами во время любовного волнения. Маркес описывает подобные вещи удивительно трогательно, не выпадая из романтического подтекста, ведь в этот момент он не потешается над своими героями, а напротив, возносит дух человека НАД его физиологией. Ни одно физиологичное описание не смакует самое себя - Маркес не играет перед читателем дешёвыми визуальными эффектами.
Владимир Набоков писал, что "писателя можно оценивать с трех точек зрения: как рассказчика, как учителя, как волшебника. Все трое — рассказчик, учитель, волшебник — сходятся в крупном писателе, но крупным он станет, если первую скрипку играет волшебник". Так вот у Маркеса первую скрипку определенно играет волшебник. Маркес умеет творить чудеса.
Комментариев нет:
Отправить комментарий